Популярные Истории про помощь друг другу

Родители подарили мне квартиру, когда мне исполнилось 25 лет. Точнее, оформлена она была на них, но так как я единственный ребёнок, то она всё равно мне достанется, кроме меня там некому жить. Квартира была укомплектована полностью, то есть и ремонт родители сделали сами в своём вкусе. А это обои с цветами, скучная стенка с сервантом, плитка с узорами, двери с резными вставками, тяжёлые портьеры с вензелями — всё такое в стиле 2000-х годов. Мой вкус они знают, я люблю совсем другое, но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят, и я была безумно благодарна за такой подарок. Потихоньку начала перестраивать всё под себя, продала мебель и купила другую, переклеила обои, заменила двери и шторы, перекрасила кухонный гарнитур и плитку в ванной.

Я вырос в семье религиозных фанатиков. В детстве мать была уверена, что во мне сидит бес, и возила по лаврами на отчитки: я помню тесные душные помещения, визжащих истеричных тёток, священника с безумными глазами, толпу сумасшедших; я орал от ужаса, а маму это убеждало в том, что это из меня бес кричит, и что она всё правильно делает. Сложно представить, сколько людей, нуждающихся в неотложной психиатрической помощи, таскается по этим лаврам, и какие деньги стригут с них эти "старцы". Как меня держали на хлебе и воде, как заставляли до одури молиться, как меня травил весь класс за то, что мать ебанутая, а отцу было пофигу; как меня били, а мать закатывала глаза и вещала о том, что я мученик за Христа и надо подставлять другую щеку. Как мать избивала меня, когда я осмеливался противоречить, как собиралась отдать в монастырь. Я сбежал в шестнадцать лет из этого дурдома и понятия не имею, что там сейчас творится.

Пару лет назад влезла в огромные долги по кредитам (не на какую-то фигню, а не было выхода другого, очень нужны были деньги) и внезапно, как это часто бывает, осталась без работы. Есть у меня пунктик с юности, не просить в долг у друзей-родни. Не знаю почему, просто казалось, что откажут, зачем унижаться. Но когда вопрос встал особенно остро, даже есть нечего было, а с работой напряг, решилась переступить через себя и попросить. Никто, ни одна сволочь не дала. А некоторые, зная о моей ситуации, перестали отвечать на звонки и сообщения вообще. Прошло время, я все сама решила, влезла в еще большие долги, но теперь хотя бы могу их выплачивать. Друзья и родственники, которые полгода трубки не брали, видимо, узнали, что у меня все уже хорошо, объявились и начали расспрашивать, почему я к ним за помощью не обратилась. "Мы бы все решили! Что-нибудь придумали! Близкие же люди"! Только где они были, когда я две пачки гречки на месяц тянула, "близкие люди", блять.

Когда мне было четырнадцать, соседский мальчик, которому было девять лет, застрял в лифте. Пока ехала помощь, я сидела на полу перед дверьми заевшего лифта и читала ему Денискины рассказы, чтобы он не скучал. Мы просидели так два часа: я по одну сторону дверей лифта, он — по другую, смеялись над историями из книги и болтали.

Люблю друга. Чтобы в особо тяжелые моменты отлегло, представляю, как в один момент в его жизни все ломается: бросает девушка, мать выгоняет из дома, деньги заканчиваются. Он бы пришел ко мне и попросил о помощи. А я бы его приютила. Двойная кровать, перегородка из подушек для уверенности. Общие завтраки, моя всестороняя безлимитная поддержка. Живи здесь, сколько хочешь, миленький, никаких денег! И он бы все наконец понял. Но представлять и остается, ведь не осмелюсь что-либо портить.

Работаю в полиции на "02". И как же бесит, что звонит пьяное чмо, жалуется, что его семья обижает, а когда сотрудники приезжают на вызов, не хотят открывать дверь. И не понимают, что из-за таких другим людям, кому нужна реальная помощь, полиция не успевает приехать вовремя. Если бы за ложный вызов брали в городской бюджет хотя бы по 30-50 рублей, то на них бы и дороги построили, и город благоустроили, и семьям малоимущим помогли.

Живу в другой стране совершенно одна. Сегодня второй раз в жизни у меня случился приступ эпилепсии, и на фоне этого я практически на час потеряла память. Невероятно страшно чувствовать свою беспомощность, сидеть в царапинах и ушибах, при этом даже не помнить, как тебя зовут и кого можно позвать на помощь. Страшно.

Несколько лет назад мои бабушка и дедушка купили загородный дом в другом городе и переехали туда жить. Однажды дед решил поджечь сухую траву в саду, а сад у нас очень большой, поэтому риска возгорания других домов, в принципе, не было. Облив горючей жидкостью траву, дедуля ее поджёг. Огонь разошелся так быстро, что дед оказался в "огненном кольце" за полминуты. В такой критической ситуации дед не придумал ничего, кроме как пытаться докричаться до соседа, поливавшего цветы на соседнем участке. "Эй, сосед! Туши! Я горю!" — более менее интеллигентно закричал дедушка. Сосед спокойно посмотрел в сторону деда и продолжил поливать цветы. Дедуля не выдержал и на всю округу раскатился неистовый крик о помощи, насыщенным разного рода нецензурными выражениями. "Сосед! Еб твою мать! Я ж, блять, сейчас точно сгорю!" — продолжал дед. Я не знаю, как ему в итоге удалось выбраться из "пожарища", но его вид запомнился нам надолго. Он был похож на седого лохматого негра.

Я замужем, есть ребёнок. Иногда я осознаю как скучна моя жизнь. Есть у меня две подруги, у каждой есть семья (муж+дети). На протяжении пяти лет эти дамочки любят друг друга и ебутся как кролики (при любом удобном случае). Их мужья и дети (7-10 лет) знают об этом. В их семьях творится такой трэш! Скандалы, интриги, расследования, ревность! А когда мы собираемся семьями, я ржу с них как безумная, потому что каждая старается вызвать ревность друг у друга при помощи своих мужей. Жалко только детей.

С неплохой в общем-то работы увольняли по явно надуманному поводу. Но поднимать кипишь не стал. Конторка частная и, как говорится, хозяин - барин. К тому же был уверен, что новое место себе обязательно и быстро найду (IT-ишник). Окончательный расчёт со мною проводила приятная моложавая дамочка, с которой, помню, мило щебетал ещё при трудоустройстве. По завершении всех дел, хитро на меня взглянув, она молвила: "Ну и отчаянный же ты парень! Но, как говорится, за что боролся, на то и напоролся". Я говорю: "Не понял? Поясните". Оказалось, в этом прекрасном цветнике преимущественно женского и в целом не старого коллектива меня угораздило последовательно переспать с женой, любовницей и взрослой дочерью начальника! Не афишируя родственность и отношения, все они работали в этой конторе, у всех разные фамилии. И почти весь остальной коллектив, кроме меня, был в курсе "ху есть ху?", и все делали вид, что ничего не знают.

Недавно свекровь решила собрать всех родственников за одним столом. Причем буквально всех: ее сестра и брат со своими семьями, дяди и тети. Муж (ее сын) большинства из них никогда не видел, а если и видел, то лет 30 назад в раннем детстве, так как родственники из разных регионов России, да и связь даже по телефону поддерживали редко. И он в ужасе, потому что не понимает, зачем ему общаться с этими людьми. Родня? И что? Если эти люди не интересовались друг другом по десять лет, то такие встречи ни к чему. Свекровь настаивает, мол, если что случится, обратишься к ним. Да черта с два! Муж скорее попросит помощи у друзей, которые всегда рядом, и не откажут. Похоже, это ещё одна замшелая традиция, которая пропахла нафталином.

В детстве жил за городом. Посёлок городского типа, несколько многоэтажек, рядом частный сектор, вокруг - поля, фермы и сады. Наш дом стоял на отшибе, за ним был гаражный кооператив, участки с сараями, где некоторые люди из посёлка держали животных, пустырь и сад. На пустыре, видимо, планировали что-то строить, туда завезли бетонные плиты, балки и какие-то огромные каркасы в форме перевёрнутых треугольников. В высоту они были метров пять, не меньше. Строительство так и не состоялось, все эти конструкции лежали бесхозные на пустыре и покрывались мхом. Окна нашего балкона выходили как раз на этот пустырь. Мы, дети, часто туда ходили, строили там шалаши, забирались на эти треугольники. Мне почему-то это место внушало какой-то безысходный ужас, ходил я туда только за компанию с кем-то. Чувствовал себя так, будто среди плит притаилось что-то, что не радо чужому присутствию. Если задерживались до темноты, было особенно неприятно там находиться, хотя виду не подавал.