Длинные Истории про город

Мне 20, я работаю администратором в небольшом отеле в Петербурге. У нас есть много постоянных Гостей из разных городов и стран, к которым мы стараемся относиться искренне со всей душой и всегда идем навстречу. В любых ситуациях. Один из постоянных гостей - молодой человек из Москвы, опрятный, со своеобразным чувством юмора, вкратце - приятный Гость. Приезжает к нам часто по своим бизнес-делишкам, и в прошлый раз он оставил моей сменщице ну ооочень большую коробку конфет с просьбой передать мне "сама знает за что". Я удивилась немного, но забив на все слопала конфеты и забыла об этом. И тут он приезжает сегодня на одни сутки. Ближе к вечеру выходит ко мне на ресепшн, приглашает попить чай в его номере, на что я долго отказывалась (камеры, да и вообще неприлично) в итоге думаю зайду выпью этот чай да и вернусь. Условились на открытых дверях. И вот он мне 40 минут втирал про Сейшелы, из чего состоит зернышко, про менталитет немцев, про итальянские вина и вообще много-много всего.

У меня нормальный отец, но исправно раз в пару месяцев уходит в запои. Когда была маленькая, не понимала и не замечала этого, но чем старше становилась, тем больше видела. Случалось так, что я просыпалась посреди ночи от того что отец зашел ко мне в комнату и ссыт на ковер. Я его брала под руку и отводила в туалет, мыла ковер, а наутро даже маме не говорила, чтобы та не расстраивалась. Под прицелом как-то оказалась стопка моих школьных учебников и свитер, сложенных на стуле. Когда маме тошно было спать с ним в одной кровати, я переезжала к ней, а он — в мою комнату. Тогда-то он и напрудил на мой детский диван, на котором я потом еще несколько лет спала, в виду отсутствия денег на новый. Валялся вечно в отключке, вонючий, хозяйством наружу. Ночами не давал спать — то блевал слюнями с водкой, то бегал за новыми дозами, раз по пять-шесть за ночь. Мы с мамой и ключи забирали, и обувь, но ему все нипочём было. А когда ему становилось совсем плохо, отвозили в дурку.

Снимала комнату в двушке, во второй комнате жил парень. У него диабет, инсулинозависимый. Честно говоря, не очень заботился о своем здоровье, так что несколько раз вытаскивала его из гипогликемической комы. Иногда брал еду без спроса, аргументируя тем, что был приступ, и он схватился за первое попавшиеся, которое, кстати, было самым вкусным и дорогим. Но еду жалеть — последнее дело, подумала я. Тут он заболел, почти не выходил из комнаты даже в туалет. Стояла вонь жуткая у его комнаты. Лезть я не стала, но насторожилась. Выходные, ему, очевидно, все плохо, решила узнать, в чем дело. На стук в дверь не реагировал, наученная опытом, забежала в комнату, он без сознания — жар, воняет гнильем. Звоню в скорую. У него гангрена, увезли, назначили операцию. Позвонила его родственникам, попросили прислать фотку ноги, не верят, помогать не хотят. С работы его уволили, такой длинный больничный давать не хотели.

Лет 15 назад возвращались с другом с дачи домой. Опоздали на поезд и, чтоб не ждать другого, решили пойти вдоль рельс пешком. Там три станции пройти. Лето, день, солнышко светит, погода — благодать. Рельсы идут через лес, немного сворачивая влево. Дойдя до леса, увидели слева от ж/д тропинку в лес. Ну, чтобы не идти по шпалам, решили пойти по этой тропинке, решив, что раз рельсы и тропинка сворачивают влево, как раз потом опять выйдем к рельсам. Топали мы бодренько, разговаривали о том о сём, и тропинка как-то стала теряться, заросла травой невысокой, но между деревьями и кустами путь легко угадывался. Вышли мы на открытое пространство, даже не знаю, как назвать правильно это место. Сверху деревья кронами смыкаются, не пропуская солнечный свет. Слева и справа от поляны этой стояли деревянные дома, похожи чем-то на старые корпуса в лагерях. Окна заколочены были, и такая жуть напала, ощущение, будто взгляд в спину чувствуешь. Тишина при этом гробовая, никого вокруг.

Еще учась в школе, влюбился в одноклассницу. Ухаживал за ней, провожал после уроков, дарил цветы и угощал морожным. Но границу "мы просто друзья" так и не преодолел. Потом был институт, после которого по распределению укатил на Урал на целых 15 лет. Связь с одноклассницей потерял сразу после того как она вышла замуж. Я тоже обзавелся семьей и про школьную любовь особо и не вспоминал. Пол года назад был командирован в Берлин. Жена с ребенком остались на родине, так как есть проблемы с получением визы моей женой, она у меня в ФСИН служит. Да и я по работе приезжаю на одну неделю раз в месяц. А тут разболелся у меня зуб. Куда идти? Чужой город, чужая страна. Через коллег на работе узнал о хорошей клинике, где как раз "наши" врачи. Приехал я в эту клинику, заполнил анкету. За мной пришла молодая медсестра и повела меня в кабинет.

Училась в одной из лучших гимназий города. Сидела за партой с подругой из детского сада. Подруга очень часто врала окружающим, все знали это и оправдывали бурной детской фантазией. Меня это тогда не задевало, и я не обращала внимания на такую особенность. Это был второй класс. Однажды она не пришла на занятия. Я, как и человек пять из нашего класса, осталась на дополнительные занятия после основных. Вместо одноклассницы пришла ее мать. Она подбежала ко мне и начала на меня кричать, что я испортила жизнь ее дочери, почти убила ее. Классная подошла и попросила рассказать, что случилось. Мама одноклассницы сказала, что я избила в школе ее дочь до такой степени, что, когда ее привезли в больницу, врач обнаружил у нее сломанный позвоночник и прогнозировал инвалидность и ампутацию ног. Конечно, все ей поверили. Меня никто слушать даже не стал, когда я начала говорить, что я не делала этого, что у меня бы даже в мыслях не было избить кого-то.

Влюбилась в парня. Первая любовь, он казался мне идеалом. Сама из неблагополучной семьи, мать свою никогда не видела, отец пил, других родственников нет. Очень привязана к парню была. В 16 лет узнала, что беременна, хотя всегда предохранялись презервативами. Он признался, что трахнул меня без защиты во время праздника, когда я пьяная была и ничего помнила. Отцу на мою беременность было совершенно плевать, он из запоев толком не выходил, в нашей квартире притон, куча его друзей-алкашей, страшно было ходить беременной и растить ребенка в дальнейшем среди них. На момент, когда узнала о беременности, аборт делать было поздно. До этого никаких признаков: живота и токсикоза не было, месячные шли как полагается. Парень первое время притворялся, что будет помогать с ребенком, но потом психанул и сказал, чтобы "сами со своими беременностями разбирались". Так и сказал, что от него еще одна девушка беременна, ей тоже 16.

Когда учился в США, день через два подрабатывал в одной компании на ликвидации кладбища. Оно открыто с 60-х годов, расположенное на живописных холмах, некогда дорогое и элитное. От захоронения до другого не менее пяти метров во все стороны. Но город разросся и обступил его промзонами со всех сторон. Престиж кладбища упал, и его закрыли. Муниципалитет принял решение сократить его вчетверо. Работа в целом была "не пыльная", почти полностью механизированная. Бригада - пять человек, включая меня и постоянно находящегося рядом юриста. За смену "закрывали" с десяток могил, хотя могли вдвое больше, если бы не необходимость ставить-снимать вокруг могилы матерчатый забор-ширму от зевак. Мексиканец-оператор миниатюрного экскаватора ловко разрывал могилу точно до гроба и по краям. Пожилой темнокожий мужчина - оператор экстрактора, похожего на складской погрузчик, - поднимал гроб и подвозил к мобильному крематорию с третьим оператором, очень похожим на Энтони Хопкинса.

Я забеременела в 17 лет. То ли таблетка, то ли презерватив подкачал, но тест показал две полоски. Мать запретила делать аборт, мол: "Ты же ребенка своего убьешь!" Чтобы я не сбежала и не сделала наперекор ей, заперла меня дома. Было все "прелести" беременности. Отекали ноги, меня тошнило везде и всегда, живот болел, поясницу тянуло. Затем роды и на свет у меня появился сын. Когда мне принесли ребенка, я даже не взглянула на него. Мне так хотелось, чтобы он исчез, чтобы это все оказалось сном. Из роддома меня забирала мама. Она взяла отпуск по уходу за ребенком, а я вернулась в школу. В школе о моей ситуации знали все, отпускали шуточки, учителя воротили нос, подруги перестали со мной общаться. Когда сыну исполнилось два года, мама заболела и была вынуждена уехать. Я не любила сына, его крики и вопли, я готова была ударить его, лишь бы он заткнулся, но я не могла. Через два года я забрала сына и переехала вместе с ним в другой город. Там отправила сына в садик и стала работать.

Я знала многих стариков. Не только своих многочисленных родных, со многими общалась на студенческой практике в глухих деревнях русского севера. Была одна информантка, бабушка 1929-го года рождения. Её семья жила в Ленинграде. Когда началась война, мужчины ушли на фронт, женщины остались трудиться в тылу, а детей попытались эвакуировать (успели, как мы помним, не всех). Та бабушка отправилась в эвакуацию. По дороге поезд разбомбили. Погибло много детей, а тех, кто выжил, расселили прямо где это случилось, по близлежащим деревням. Когда до города дошла весть о поезде, женщины побросали станки и поехали искать своих детей. Нашу бабушку её мама нашла. Так и жили они в той деревне, где через 75 лет я с ней познакомилась. Была другая бабушка-информантка, 1919-го года. Она ворожила, и некоторые односельчанки, лет на двадцать младше, её недолюбливали. "Шурка-то, – говорили, – чего так зажилась-то?

Учился тогда в 10 классе. Учебный год близился к концу. Перемены проводил с друзьями на улице, все смеялись, болтали, учителя были более снисходительны к нам - лето близится все-таки. Но была одна... девушка? Девочка? Не знаю, как и назвать. Познакомились с ней, когда перешел учиться в другое учебное заведение. Сдружились с ней не сразу, хоть и были в одном классе. Целый год потом просидели вместе. Затем нас расформировали. Однако, это не мешало нам встречаться на переменах, смеяться, разговаривать. А затем я, говорив одно и то же слово, уходил на урок в свой класс. И так продолжалось весь 10 класс. Ничем не отличалась от других: футболки, кофты, джинсы, распущенные волосы. Ни макияжа, ни вызывающих нарядов. Сдержанная в этом плане, да и вообще. И тут, под конец учебного года, я вдруг осознал, что влюбился. Места себе не находил, потому что ощущения были доселе мне незнакомые. Как подойти?

Мы с мужем переехали в новый район в новую квартиру, делали ремонт. Я была глубоко беременной, но тоже участвовала в ремонте, потому что хотела поскорее сделать хотя бы детскую или спальню. В какой-то момент мне резко стало нехорошо, вышла подышать и грохнулась в обморок прямо на улице в квартале от дома. Народ вызвал скорую, меня забрали. Самое ужасное, что одета я была соответствующе ремонту: растянутые штаны, грязная майка, на голове платок, а от одежды стойкий запах растворителя. Ни документов, ни телефона у меня с собой не было. Мне вкололи что-то в вену, я немного отключилась, а очнулась в убогой палате уже без живота! Причём со мной в одной палате лежала какая-то вонючая бомжиха и две цыганки. Мне было плохо, я даже не могла закричать. В итоге пришли врачи, и я с грехом пополам поговорила с ними.