Старые Истории про войну

Бесит, когда жрут мою еду. Хотим с друзьями зависнуть дома с пивком, я всегда беру чипсы/сухарики/кольца кальмара, потому что пиво без таких хрустяшек пить вообще не могу. И каждый раз все мне говорят: "Нафиг ты это притащила, мы же будем пиццу заказывать", — и каждый раз съедают мои чипсы, гады. И ведь не будешь же точить в одно лицо, если сидишь за общим столом. Да и вообще, жадничать еду — последнее дело, не в войну ведь живём. Но ничего с собой поделать не могу. Мне жалко, блин. Я же себе покупала.

Соседи выставляют мусорные пакеты на лестницу, из-за чего в подъезде нечем дышать. Говорила с ними, но не помогло, и я стала выносить их мусор заодно со своим. Недавно ночью проснулась от звонка в дверь: вонючки обвинили в том, что украла их коврик (мусор ведь ворую). Объяснила, что мне нафиг не нужен коврик, на который ставят протекающие пакеты, и послала подальше, а утром, когда вышла на работу, увидела, что они забрали МОЙ коврик. Прилепила суперклеем половую тряпку к ручке их двери. Война!

Каждые выходные я езжу в разные деревни, общаюсь со старушками, представляясь студенткой журфака, и собираю различные старинные слова, легенды, истории самих старушек. Чего я только не узнаю! И душещипательные истории о войне, и смешные истории о их детстве, и такие слова, которые ни в одной книжке не прочитаешь. За 13 лет такого хобби у меня появилась целая библиотека с записями на блокнотах. Надеюсь в будущем начать издавать книги этих историй))

Мой дедушка родился в конце войны. Когда ему было лет восемь, ходил с местной шпаной, и сам был из таких. Однажды они собрались в лес, но моей прабабушке срочно нужно было ехать, и она забрала моего деда с собой. По приезде узнали, что те ребята нашли мину в лесу и все трое подорвались.

Мои прабабушка и прадед были обычными крестьянами. Прадед был трактористом, а если ты умеешь водить трактор, значит, ты умеешь водить советский танк. И прадеда, когда началась война, послали обучать юных танкистов. На новый 1942 год прабабушка приехала к нему. Через девять месяцев, 30 сентября, родилась моя бабушка. Прабабушка родила её и пошла на фронт санитаркой. Оба погибли в 1944, всего в ста километрах, так и не увидев друг друга после того нового года.

Свою бабушку почти не помню внешне, так как была маленькой, но до сих пор отчетливо помню ее голос. Каждое лето я была у нее, спали в одной комнате. Она мне рассказывала о жизни в молодости, о дедушке, о войне. И пела песни. Одна врезалась в память на стихи Есенина: "Ты еще жива, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет". У нее был чудесный голос.

Живу вместе с парнем. У нас есть общий ноутбук, уже месяц война по поводу обоев на главном экране: он уже месяц ставит танки, а я милых зайчиков, да цветочки. Рассказала об этом подруге. Естественно, она пришла в гости. Открывает она ноутбук и как ударит меня по лбу рукой! Сказала присмотреться к танку: там у танка на дуле висит кольцо. Уже месяц... А я и не замечала его. Тут врывается в комнату мой парень и орёт: "Может, ты уже выйдешь за меня замуж?!". Скоро свадьба))

Прабабушка прошла войну партизанкой. Потеряла на войне мужа и отца. Дважды была под угрозой расстрела. Второй раз из рассказов ее дочери (моей бабушки) очень хорошо запомнился. Будучи глубоко беременной (8 месяц), она была выведена "из строя" и поставлена на кухню. В один чудный вечер она варила холодец. Наварила огромную кастрюлю, вынесла на улицу, чтобы тот застыл (была зима). Двое парней, стоящих в карауле, учуяли запах и не удержались — похлебали ещё жидкого холодца, а после долили сырой воды в кастрюлю (этого делать категорически нельзя!). Утром отряд поел, пора в наступление, а у всех понос. Разумеется, кто готовил, тот и отвечает. Повели беременную бабушку на расстрел. Все так бы и закончилось, если бы один из тех парней, что подставили ее, не сознался. Парня расстреляли. Прабабушка в итоге родила нормальную здоровую дочь без каких-либо отклонений.

Во время войны, когда начался страшный голод, мой прадед работал машинистом поезда, который доставлял провиант на фронт. Однажды ему не повезло, во время рейса началась авиационная бомбежка, задевшая некоторые вагоны, поезд с грузом загорелся, и его пришлось остановить вблизи одного из сел. Селяне быстро набежали, они похожи на скелеты, обтянутые кожей, поэтому прадедушка позволил им вытащить из поезда все то немногое, что пока не успел повредить огонь. Немногим позже об этом случае стало известно властям, его осудили, не став слушать доводы о том, что это неизбежно бы сгорело и так. Отправили в ссылку, где он пропал без вести.

Прадед прошёл всю войну, побывал на разных линиях фронта, под разным командованием. Было это летом, наши сражались с фашистами, тот бой был заведомо проигрышным... Рядом с прадедом и его другом разорвался снаряд. Прадеда сильно ранило в ноги, другу повезло меньше, ему осколок попал в живот. Пришел приказ отступать. Прадед, превозмогая ужасную боль в ногах, тащил на себе друга через лез перебежками. Прятал его под ветками, чтобы пробраться с каской к реке и набрать воды. Они выжили, вместе дошли до Берлина, но прадед всю жизнь мучился от болей в ногах и постоянно открывающихся кровотечений.

Моему дедушке было 17 лет, когда призвали на фронт. В бою был дважды ранен, попал к немецким захватчикам в плен и был вынужден переводить для немцев. За это его ещё долгие годы после войны презирали свои же люди. В взводе было 23 человека, домой вернулись только дед, раненый в ногу осколком гранаты, и сосед без правой руки. Получив серьёзное ранение в ногу, дед полз 15 км до пункта первой помощи, по прибытии вылил полный кирзовый сапог крови. Помню, как он показывал этот осколочек мне маленькой, надевал девятого мая пиджак, усыпанный орденами, а я и не понимала тогда, какая за этим всем огромная история, сколько боли и смертей. Ушёл дед на 83-м году жизни, до конца оставаясь в рассудке.

Бабушка приехала из деревни в Ленинград поступать в институт. 1939 год. Сирота круглая, с собой из вещей — два платья. Поступила в педагогический. отучилась два года — началась война. Осталась в Ленинграде, прошла добровольцем на фронт. Она работала санитаркой (медсестрой) на Дороге Жизни. В блокаду начала курить, говорит, курение голод заглушал. Очень морально тяжело было — в Ленинград постоянно машины по Ладоге отправляли, как лёд устанавливался. Но фашисты, естественно, бомбили, бабушка после обстрела выезжала на место, но часто и спасать некого было — машины с людьми в воду проваливались и тонули. Однажды бойца раненого вывозили, потерял много крови, замерзал. Бабушка сняла полушубок и его накрыла, сама ехала в одной гимнастёрке. Она невысокая была, поэтому крупных бойцов тяжело было тащить. Говорила: "Тащишь и плачешь от тяжести, а куда деваться, спасать надо".